Даже спустя много лет после распада группы System of a Down артист TAMA Джон Долмаян остаётся одним из самых уважаемых барабанщиков в альтернативном метале.
В этом большом интервью мы выяснили, как Джон развил свои навыки, кто повлиял на его стиль, есть ли у него слабые стороны и многое другое.
Приятного прочтения!
Ты разогреваешься перед выступлениями?
Джон: Знаешь, я должен бы, но я этого не делаю — у нас обычно нет времени перед выступлением. Хотя иногда я массажирую запястья. А после первых двух песен я достаточно разогреваюсь, так что это не проблема, в любом случае.
Как вы записывали материал System of a Down? Сперва — барабанную подложку, а уже затем — остальные инструменты? Или вы делали это вживую?
Джон: Мы записывались вживую, а затем рассматривали черновой вариант, за исключением барабанов. Если требовалось дополнить запись методом наложения дорожки на дорожку — мы это делали. Часть черновых записей использовались. Всё зависело от трека. Для разных песен разные приёмы.
Вы обычно записывались под метроном?
Джон: Да, мы использовали метроном.
Когда ты впервые начал играть на барабанах?
Джон: Мне было 15 лет.
Ты брал где-то уроки, или формально обучался где-нибудь?
Джон: Нет, никогда.
Как ты развил свои навыки?
Джон: Просто практикуясь. Я включал записи и играл под них ежедневно. Так я практиковался 4-6 часов в день. Делал это год за годом. Я разработал свой собственный стиль, в основном заимствуя что-то из стольких разных стилей. Мне приходилось играть всё, что попадало мне под руку, включая коллекцию джаза моего отца и рок-альбомы, которые были у моих друзей и у меня самого.
System Of A Down сочетают разнообразные стили в своём творчестве. Как ты научился играть с таким разнообразием? И помимо этого, какой подход ты используешь для написания барабанных партий?
Джон: Я стараюсь делать партии настолько интересными, насколько это возможно, не уходя далеко от песни. Я стараюсь не повторять то, что делаю слишком часто. За исключением тех случаев, когда это необходимо — иногда песня сама просит и ты ничего не можешь сделать кроме того, как сыграть то, что уже звучало недавно. Но ты всегда можешь сделать вариацию, чтобы оно звучало немного по-другому и уникально. Я делаю, всё что могу, чтобы получилось что-то совершенно новое для каждой песни, когда есть возможность. Я играю не для себя, я играю так, как требует музыка.
Ваша музыка очень шизофренична по своей природе, содержит много неожиданных ходов, остановок, близких темпов и смен размеров. Как движущая сила группы, что входит в процесс создания таких переходов?
Джон: Это сводится к тому, что я говорил в предыдущем вопросе — нужно делать то, что лучше всего подходит песне. Если она написана в шизофреничной манере, то тебе нужно соединить части лучшим возможным способом, чтобы они не слушались как два отдельных куска. Это должно звучать как плавное перетекание. Но вокал и гитарные мелодии действительно совершенствуют этот процесс — и дают мне возможность сделать так, чтобы это было незаметно.
Ты опытный и довольно уважаемый барабанщик, но постоянно осваиваешь и развиваешь новую технику. Есть ли у тебя слабые места, которые ты хотел бы усовершенствовать?
Джон: Моя двойная бочка никогда не была так хороша, как мне бы того хотелось! Я думаю, что если у меня есть слабые места, то это в основном моя бочка. Техника — дело такое, я всё ещё могу совершенствоваться. Я всё ещё чувствую, как я учусь каждый день. Могу провести три или четыре месяца без барабанов, а потом вернуться и сыграть в совершенно иной манере. Но думаю, что мы учимся постоянно, учим себя и учимся у других. Поэтому я не думаю, что я сделал всё, что мог в любом виде.
Кто из барабанщиков повлиял на тебя больше всего? Кто твои любимые барабанщики сейчас?
Джон: Больше всего на меня определенно повлиял Кейт Мун, кто вероятно оказал наибольшее влияние. Джон Бонэм также оказал огромное влияние, Стюарт Коупленд, Нил Пирт и некоторые из тех, чьих имен я не знаю, но я знаю альбомы, на которых они играли.
Барабанщик на «Vital Idol» Билли Айдола также очень хорош.
Но я черпал вдохновение отовсюду. Сегодня мог играть альбом Guns N’ Roses «Appetite for Destruction», а завтра — Майлза Дэвиса. Это смешивало жанры и абсолютно различные стили игры — вот поэтому я получил тот стиль, в котором я играю. И это не говоря о влиянии, которое оказал отец на мою музыку.
И что же это было?
Джон: Он был саксафонистом, но начинал как барабанщик — поэтому если у меня и есть способности, то я унаследовал их от него.
Какие барабанщики из тех, кто сейчас выступает, впечатляют тебя?
Джон: Да я и имен-то не знаю. Мне нравится барабанщик The Killers и то, как он играет. Не то чтобы он был очень техничным или много импровизировал, но мне нравятся грувы, которые он создаёт. То же самое я думаю о барабанщике Muse. Мне действительно нравится то, что он делает.
Очень много и других барабанщиков. Сейчас не восьмидесятые, когда слушать барабанщиков было смешно. Они не такие слабые, какими были. Есть куча людей, которые совершают открытия, делают интересные вещи. Есть, к чему стремиться. Сейчас гораздо больше влиятельных людей, чем было двадцать лет назад. Более позитивное время.
Ранее ты использовал одну бочку и двойную педаль...
Джон: Теперь у меня две бочки.
Верно, теперь две. Что заставило тебя переключиться?
Джон: Я стал больше играть двойных бочек и мне больше нравится ощущение от двух отдельных барабанов.
Какой совет ты бы дал начинающему барабанщику, который слушает твой материал и хочет смоделировать свою игру по образу твоей?
Джон: Не делай этого! Не моделируй свою игру по образу меня или ещё кого-либо. Пусть на тебя влияет столько людей, сколько возможно — и пусть это будут не только барабанщики! Слушай больше музыкантов, насколько это возможно. Черпай вдохновение из искусства в целом. Если тебе нравятся вещи, которые я делаю — возьми их и включи в свой собственный стиль. Но также держи разум открытым и для других вещей.