Элою Касагранде было всего двадцать лет, когда он присоединился к легендарной бразильской метал группе Sepultura. Группа имеет корни, глубоко уходящие вглубь металла, в те времена, когда по MTV шла передача Headbangers Ball («Бал Трясоголовых»), и Элой родился в год, когда вышло видео на песню «Dead Embryonic Cells» с легендарного альбома 1991 года «Arise».
На самом деле, когда Элой стал частью коллектива в 2011 году, в составе группы не осталось ни одного оригинального участника, и не было уже пять лет. Тем не менее, присутствие Элоя пленило как барабанщиков, так и поклонников, и сегодня он и его товарищи Деррик Грин (вокал), Андреас Киссер (гитара) и Пауло-младший (бас) сохраняют название Sepultura как никогда актуальным.
Касагранде впервые привлек внимание Modern Drummer еще в 2005 году, когда, всего в четырнадцать лет, он выиграл конкурс MD Undiscovered Drummer Contest в дивизионе восемнадцати и младше. В том же году Элой выступал на фестивале современных барабанщиков Modern Drummer Festival, и с тех пор его карьера находится на подъеме. Он олицетворение грубой силы, сочетающейся с абсолютной точностью.
Sepultura недавно выпустили свой пятнадцатый студийный альбом Quadra и проведут следующие два года на гастролях. Запись была спродюсирована Йенсом Богреном (Opeth, Devin Townsend, At the Gates, Between the Buried and Me), и Касагранде исполняет свои самые свирепые барабанные партии на сегодняшний день, доводя себя до физического предела, исполняя вызывающие зависть грувы, наполненные мелодическим чутьём и полиритмическим волшебством.
Мы встретились с Касагранде за несколько месяцев до выхода альбома, когда он имел возможность практиковаться каждый день в своей студии, а также давать мастер-классы, во время которых он мог общаться со своими поклонниками. Что прослеживается достаточно ясно в игре Элоя – это то, что он энергичный и страстный человек с жаждой творческого самовыражения. Его цель состоит в том, чтобы постоянно подталкивать себя к плавной трансформации этой энергии в произведения искусства. На протяжении всего этого времени он никогда не упускает возможности для занятия творчеством, играя музыку с другими людьми — и разделяя свой дар с аудиторией, чтобы создать незабываемый опыт для всех участников шоу.
MD: Ваша игра чрезвычайно физически затратная и взрывная, но в то же время со вкусом и динамикой. А что вы делаете, чтобы играть четко и при этом мягко?
Элой: Моя самая большая проблема в жизни - это пытаться играть мягко! [смеется] Я начал играть на барабанах, изучая бразильские ритмы. Тихо играют самбы и босса-новы. Я продолжаю бороться с тем, чтобы играть спокойно. Когда я занимаюсь барабанными клиниками или мастер-классами, мне очень трудно спокойно сыграть пример упражнения, но я стараюсь! Очень трудно получить хороший звук на барабанах, играя мягко; вы должны иметь правильное прикосновение. Я не считаю себя хорошим барабанщиком с точки зрения мягкой игры. Я больше о том, чтобы выкладываться на все сто процентов.
MD: Прежде чем мы погрузимся глубоко в новый альбом, как вы перешли от игры самбы и боса новы к более тяжелой музыке?
Элой: Когда мне было восемь лет и я только начал играть, мой первый учитель барабанов играл только бразильскую музыку. Папа подарил мне четыре альбома: Deep Purple «Made in Japan», Van Halen «1984», Led Zeppelin «IV» и AC/DC «Back in Black». Это было мое знакомство с рок-музыкой. Но только в тринадцать лет я открыл для себя такие метал-группы, как Metallica, Iron Maiden и Slayer. Моё понимание металла заключалось в том, что это была сильная музыка, поэтому я чувствовал, что должен играть ее с силой и громко. Это естественно для меня, и это создает энергию между группой и толпой. Они возвращают вам энергию, так что это адреналиновый цикл, который никогда не останавливается во время шоу.
MD: Кроме барабанов, похоже, что вы довольно регулярно ходите в спортзал. Работаете ли вы над какими-либо специфическими для барабанной игры мышечными группами, когда тренируетесь?
Элой: Когда мне было семнадцать или восемнадцать лет, у меня началось воспаление сухожилий, поэтому я начал ходить в спортзал с целью стать сильнее, чтобы избежать этих болей. Когда я тренируюсь, я не думаю о барабанах. Я стараюсь заботиться о своем теле, чтобы во время игры я мог отдать сто процентов себя.
MD: Каков ваш подход к живым выступлениям по сравнению с тем, как вы играете в студии?
Элой: Многие метал-музыканты считают, что они должны следовать «правилам». Они также думают, что и у фанатов тоже есть эти правила, что хороший музыкант - это тот, кто способен воспроизвести один в один свою партию с альбома, одинаково каждый вечер. Но для меня это просто чушь собачья! Я хочу быть разным. Мне надоедает играть одно и то же. Я действительно хочу забыть то, что играл вчера, и стать новым музыкантом сегодня.
MD: Quadra определенно звучит как пластинка, где музыка и барабаны взаимосвязаны, и партии инструментов зависят друг от друга. Это непредсказуемая запись, с неожиданными поворотами, которые держат слушателя в напряжении до самого конца. Вы записывали альбом все вместе?
Элой: Вообще-то нет. Андреас Киссер и я написали всю музыку вместе, а затем Деррик Грин добавил тексты и мелодии. Деррик живет в Лос-Анджелесе, а мы - в Сан-Паулу. Мы с Андреасом приступили к написанию альбома в конце прошлого года, и начали с того, что посылали друг другу идеи. Я посылал ему несколько грувов, а он мне - несколько риффов, так что, когда мы собирались вместе и начинали репетировать, нам было с чего начать. Материал для этого альбома сочинялся очень легко, потому что нам было что сказать в музыкальном плане. Мы не думали о предыдущих альбомах или о том, какие песни мы хотели бы написать, мы просто начали создавать музыку «здесь и сейчас».
MD: Звук ваших барабанов на этой пластинке необычный по сравнению с тем, как записывают барабаны другие группы на нынешней металлической сцене. Они органичны и звучат, скорее, как перкуссия.
Элой: На этой пластинке нет никаких семплов. Я должен был играть все эти партии сам. Это была одна из самых трудных записей в моей жизни. Йенс Богрен постоянно давил на меня, требовал от меня невозможного и был очень злым. [смеется] Он был придирчив ко всему, что я играл. Он был в равной степени озабочен тем, как звучат барабаны, и он не хотел использовать сэмплы, поэтому я действительно должен был безукоризненно сыграть все свои партии и получить наилучший и наиболее четкий звук барабанов в каждой песне.
Йенс с уважением отнесся к моему выбору в пользу более перкуссионного звука барабанов, и к тому, как я настроил их. Вместо того, чтобы использовать три тома с одинаковыми настройками, я использовал дополнительный рэк-том без нижнего пластика, настроил его высоко, почти как тимбали. Это на самом деле изменило мой подход к придумыванию брейков в своих партиях, потому что мой рэк-том теперь стал, по сути, новым инструментом. Потребовалось некоторое время на адаптацию и изменение моей игры. Я должен был найти новый словарный запас для написания партий, потому что я не мог просто играть эти быстрые брейки по томам, которые я делал раньше.
MD: С изменением вашей нынешней гастрольной барабанной установки пришлось ли менять подход к исполнению старого материала?
Элой: Да! Я использую теперь два напольных тома, но по одному с каждой стороны от меня. В некоторых старых песнях есть слишком быстрые брейки, которые невероятно сложно сыграть на двух напольных томах, поэтому мне приходится использовать 12-дюймовый рэк-том. Это звучит совсем по-другому, и мне это нравится.
MD: Песня “Means to an End” неумолима в плане барабанной игры. Когда у вас есть возможность технически играть все, что вы хотите, в жанре, в котором поощряется воспроизведение большого количества нот, как вы понимаете, когда нужно отпустить коней, а когда наоборот уйти в тень и позволить дышать другим партиям?
Элой: “Means to an End” - это скорее грувовая песня Sepultura, но она при этом и довольно интенсивная. Когда я пытался записать ее в студии, я чуть не умер. Дело не в том, что она слишком быстрая, а в том, что, если вы не играете части этой песни с высокой интенсивностью, то она теряет грув, а весь смысл этой песни – именно в груве. Некоторые песни заставляют меня играть с большей отдачей. Последние две песни альбома: «Agony of Defeat» и «Fear, Pain, Chaos, Suffering» больше похожи на баллады — по крайней мере, баллады в понимании Sepultura, то есть более медленные песни. Я склонен немного придерживать себя на таких песнях, чтобы дать вокалу и гитарным соло больше пространства.
MD: Часто можно слышать, как барабанщики говорят, что в студии они играют совершенно не так, как вживую, чтобы получить лучший звук от барабанов. Они играют мягче или избегают рим-шоты. Что-то мне подсказывает, что вы совсем не так подходите к записи.
Элой: Нет. Вероятно, во время этого процесса записи я играл сильнее и интенсивнее, чем вживую, потому что хотел, чтобы вся эта энергия оказалась на записи. Каждый раз, когда я играл, нам приходилось останавливаться и настраивать барабаны. Почти через каждые пять минут игры нам приходилось останавливаться и заново настраиваться. Я с пониманием отнесся к тому, что Йенс останавливал меня, когда слышал, как меняется настройка барабанов, потому что конечный результат звучит невероятно круто. Хотя, когда я полностью разогрелся и готов на подвиги, я, как правило, не хочу останавливаться. Я обсудил это с Йенсом и сказал ему: «Если вы не будете останавливать меня, то это поможет мне лучше сыграть. Я понимаю, что барабаны могут немного расстроиться, но я бы предпочел именно хорошо сыграть». Йенс - очень методичный продюсер, так что я тоже понимаю его логику. Мы достигли хорошего баланса, и он очень уважительно относился к тому, как я играл.
MD: В студии музыканты и продюсеры иногда могут расходиться во мнениях относительно того, какой из дублей был лучше.
Элой: Мы записывались в прошлом с Россом Робинсоном, и у него совершенно противоположный подход. Он любит поймать момент истины, и если вы плачете, кричите или умираете, то он предпочтет вставить в запись эту настоящую эмоцию, а не то, как это все звучит. Мне нравится такой подход, но с другой стороны, вы жертвуете звуком. Йенс довел меня до предела, чтобы получить как лучший звук, так и лучшую игру. Он особо не церемонился со мной и говорил напрямую о том, что в каком-то месте песни моя энергия или мой звук не были совершенными.
MD: Вы записывались с кликом?
Элой: Сначала я играл с метрономом и записывал с Андреасом пять или шесть дублей каждую песню, а затем записывал один дубль без метронома.
MD: А в альбом вошли дубли, сыгранные с метрономом или без?
Элой: Я не знаю. Это зависело от Йенса. Некоторые более быстрые песни мы фактически делили пополам, записывая первую часть, а затем вторую часть, чтобы я мог поддерживать свою энергию на самом высоком уровне. Я играл так мощно, что с трудом мог сохранять одинаковый уровень энергии до конца песни. Довольно дерьмово, конечно, признавать, что мне нужно было останавливаться на полпути, чтобы восстановить свои силы, но это правда.
MD: Ну, на записи все звучит довольно-таки органично, так что вас вряд ли можно обвинить в неспособности играть свои партии. У вас было желание вложить как можно больше энергии в каждый дубль, чтобы он точно передавал нужную эмоцию – это вполне естественно. А когда дело доходит до живых выступлений, и вы хотите оставаться в моменте, вы склонны использовать клик трэк, например, в начале песни, чтобы ваш адреналин не взял верх над вами?
Элой: Я использую клик в трех или четырех песнях, особенно если песни имеют какие-то наложения в виде скрипок или хора. Но в большинстве случаев я играю без клика. Самое интересное в живых выступлениях – это то, что каждый вечер шоу разное, и это хорошо.
MD: Вы записываете свои шоу, чтобы потом послушать, как вы играли?
Элой: Иногда я так делаю, и в большинстве случаев мне не нравится то, что я слышу. [смеется] Потому бывает, что на концерте вы подпитываетесь энергией толпы, и из-за этого группа начинает играть быстрее, и это круто в момент самого выступления. Но когда я потом слушаю все это, то начинаю критиковать себя.
MD: То есть прослушивание шоу - это скорее попытка найти баланс между желанием покритиковать себя с целью самосовершенствования и оценкой уровня вовлеченности аудитории, влияющего непосредственно на вашу игру?
Элой: Верно. Я действительно считаю важным процесс обмена энергией во время выступления, и я могу простить себе некоторые неточности, если публика получила удовольствие. Я рассматриваю шоу в целом и думаю о том, каким было мое выступление в целом. Иногда я иду на риск, когда играю вживую, потому что мне не нравится играть одни и те же брейки каждый вечер. Я всегда бросаю себе вызов. Я играю одну и ту же песню 120 раз в год, и, если бы мне приходилось играть ее каждый раз одинаково, я бы возненавидел себя. Я умер бы со скуки, и все закончилось бы глубочайшей депрессией. Поэтому я бросаю вызов самому себе и стараюсь максимально порадовать аудиторию. Самое главное, что нужно делать, когда играешь вживую, - это не думать. Все мысли о концерте у меня возникают еще до того, как я выхожу на сцену. Как только я сажусь за свои барабаны, я просто хочу жить в настоящем моменте, присутствовать и наслаждаться музыкой.
MD: Когда вы планируете свои мастер-классы, вы имеете какую-то определенную цель? Хотите, чтобы аудитория получила какие-то специфические знания или как у вас построен этот процесс?
Элои: Сегодня, с Instagram и YouTube, где все зависит от лайков, подписчиков и комментариев, я считаю, что это поколение растет с неправильным представлением о том, что значит играть музыку. Очень грустно, что дети играют музыку сами по себе в своих комнатах. Они не понимают, что значит быть артистом. Вдохновение может прийти откуда угодно: из искусства, книг, фильмов или другой культуры. Я изо всех сил стараюсь объяснить, что вы не обязаны следовать правилам. Вы должны выйти за рамки и заставить себя найти свой собственный голос на вашем инструменте.
Только 300 счастливчиков! TAMA выпускает раритетный малый барабан Lars Ulrich Sign...
Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie и пользовательских данных (IP-адрес; сведения о местоположении; тип и версия ОС; тип и версия браузера; тип устройства и разрешение его экрана; источник, откуда пришел на сайт пользователь, с какого сайта или по какой рекламе; язык ОС и браузера; какие страницы открывает и на какие кнопки нажимает пользователь) в целях функционирования сайта, проведения ретаргетинга и проведения статистических исследований и обзоров. Если вы не хотите, чтобы ваши данные обрабатывались, покиньте сайт.
