Элою Касагранде было всего двадцать лет, когда он присоединился к легендарной бразильской метал группе Sepultura. Группа имеет корни, глубоко уходящие вглубь металла, в те времена, когда по MTV шла передача Headbangers Ball («Бал Трясоголовых»), и Элой родился в год, когда вышло видео на песню «Dead Embryonic Cells» с легендарного альбома 1991 года «Arise».
На самом деле, когда Элой стал частью коллектива в 2011 году, в составе группы не осталось ни одного оригинального участника, и не было уже пять лет. Тем не менее, присутствие Элоя пленило как барабанщиков, так и поклонников, и сегодня он и его товарищи Деррик Грин (вокал), Андреас Киссер (гитара) и Пауло-младший (бас) сохраняют название Sepultura как никогда актуальным.
Касагранде впервые привлек внимание Modern Drummer еще в 2005 году, когда, всего в четырнадцать лет, он выиграл конкурс MD Undiscovered Drummer Contest в дивизионе восемнадцати и младше. В том же году Элой выступал на фестивале современных барабанщиков Modern Drummer Festival, и с тех пор его карьера находится на подъеме. Он олицетворение грубой силы, сочетающейся с абсолютной точностью.
Sepultura недавно выпустили свой пятнадцатый студийный альбом Quadra и проведут следующие два года на гастролях. Запись была спродюсирована Йенсом Богреном (Opeth, Devin Townsend, At the Gates, Between the Buried and Me), и Касагранде исполняет свои самые свирепые барабанные партии на сегодняшний день, доводя себя до физического предела, исполняя вызывающие зависть грувы, наполненные мелодическим чутьём и полиритмическим волшебством.
Мы встретились с Касагранде за несколько месяцев до выхода альбома, когда он имел возможность практиковаться каждый день в своей студии, а также давать мастер-классы, во время которых он мог общаться со своими поклонниками. Что прослеживается достаточно ясно в игре Элоя – это то, что он энергичный и страстный человек с жаждой творческого самовыражения. Его цель состоит в том, чтобы постоянно подталкивать себя к плавной трансформации этой энергии в произведения искусства. На протяжении всего этого времени он никогда не упускает возможности для занятия творчеством, играя музыку с другими людьми — и разделяя свой дар с аудиторией, чтобы создать незабываемый опыт для всех участников шоу.
MD: Ваша игра чрезвычайно физически затратная и взрывная, но в то же время со вкусом и динамикой. А что вы делаете, чтобы играть четко и при этом мягко?
Элой: Моя самая большая проблема в жизни - это пытаться играть мягко! [смеется] Я начал играть на барабанах, изучая бразильские ритмы. Тихо играют самбы и босса-новы. Я продолжаю бороться с тем, чтобы играть спокойно. Когда я занимаюсь барабанными клиниками или мастер-классами, мне очень трудно спокойно сыграть пример упражнения, но я стараюсь! Очень трудно получить хороший звук на барабанах, играя мягко; вы должны иметь правильное прикосновение. Я не считаю себя хорошим барабанщиком с точки зрения мягкой игры. Я больше о том, чтобы выкладываться на все сто процентов.
MD: Прежде чем мы погрузимся глубоко в новый альбом, как вы перешли от игры самбы и боса новы к более тяжелой музыке?
Элой: Когда мне было восемь лет и я только начал играть, мой первый учитель барабанов играл только бразильскую музыку. Папа подарил мне четыре альбома: Deep Purple «Made in Japan», Van Halen «1984», Led Zeppelin «IV» и AC/DC «Back in Black». Это было мое знакомство с рок-музыкой. Но только в тринадцать лет я открыл для себя такие метал-группы, как Metallica, Iron Maiden и Slayer. Моё понимание металла заключалось в том, что это была сильная музыка, поэтому я чувствовал, что должен играть ее с силой и громко. Это естественно для меня, и это создает энергию между группой и толпой. Они возвращают вам энергию, так что это адреналиновый цикл, который никогда не останавливается во время шоу.
MD: Кроме барабанов, похоже, что вы довольно регулярно ходите в спортзал. Работаете ли вы над какими-либо специфическими для барабанной игры мышечными группами, когда тренируетесь?
Элой: Когда мне было семнадцать или восемнадцать лет, у меня началось воспаление сухожилий, поэтому я начал ходить в спортзал с целью стать сильнее, чтобы избежать этих болей. Когда я тренируюсь, я не думаю о барабанах. Я стараюсь заботиться о своем теле, чтобы во время игры я мог отдать сто процентов себя.
MD: Каков ваш подход к живым выступлениям по сравнению с тем, как вы играете в студии?
Элой: Многие метал-музыканты считают, что они должны следовать «правилам». Они также думают, что и у фанатов тоже есть эти правила, что хороший музыкант - это тот, кто способен воспроизвести один в один свою партию с альбома, одинаково каждый вечер. Но для меня это просто чушь собачья! Я хочу быть разным. Мне надоедает играть одно и то же. Я действительно хочу забыть то, что играл вчера, и стать новым музыкантом сегодня.
MD: Quadra определенно звучит как пластинка, где музыка и барабаны взаимосвязаны, и партии инструментов зависят друг от друга. Это непредсказуемая запись, с неожиданными поворотами, которые держат слушателя в напряжении до самого конца. Вы записывали альбом все вместе?
Элой: Вообще-то нет. Андреас Киссер и я написали всю музыку вместе, а затем Деррик Грин добавил тексты и мелодии. Деррик живет в Лос-Анджелесе, а мы - в Сан-Паулу. Мы с Андреасом приступили к написанию альбома в конце прошлого года, и начали с того, что посылали друг другу идеи. Я посылал ему несколько грувов, а он мне - несколько риффов, так что, когда мы собирались вместе и начинали репетировать, нам было с чего начать. Материал для этого альбома сочинялся очень легко, потому что нам было что сказать в музыкальном плане. Мы не думали о предыдущих альбомах или о том, какие песни мы хотели бы написать, мы просто начали создавать музыку «здесь и сейчас».
MD: Звук ваших барабанов на этой пластинке необычный по сравнению с тем, как записывают барабаны другие группы на нынешней металлической сцене. Они органичны и звучат, скорее, как перкуссия.
Элой: На этой пластинке нет никаких семплов. Я должен был играть все эти партии сам. Это была одна из самых трудных записей в моей жизни. Йенс Богрен постоянно давил на меня, требовал от меня невозможного и был очень злым. [смеется] Он был придирчив ко всему, что я играл. Он был в равной степени озабочен тем, как звучат барабаны, и он не хотел использовать сэмплы, поэтому я действительно должен был безукоризненно сыграть все свои партии и получить наилучший и наиболее четкий звук барабанов в каждой песне.
Йенс с уважением отнесся к моему выбору в пользу более перкуссионного звука барабанов, и к тому, как я настроил их. Вместо того, чтобы использовать три тома с одинаковыми настройками, я использовал дополнительный рэк-том без нижнего пластика, настроил его высоко, почти как тимбали. Это на самом деле изменило мой подход к придумыванию брейков в своих партиях, потому что мой рэк-том теперь стал, по сути, новым инструментом. Потребовалось некоторое время на адаптацию и изменение моей игры. Я должен был найти новый словарный запас для написания партий, потому что я не мог просто играть эти быстрые брейки по томам, которые я делал раньше.
MD: С изменением вашей нынешней гастрольной барабанной установки пришлось ли менять подход к исполнению старого материала?
Элой: Да! Я использую теперь два напольных тома, но по одному с каждой стороны от меня. В некоторых старых песнях есть слишком быстрые брейки, которые невероятно сложно сыграть на двух напольных томах, поэтому мне приходится использовать 12-дюймовый рэк-том. Это звучит совсем по-другому, и мне это нравится.
MD: Песня “Means to an End” неумолима в плане барабанной игры. Когда у вас есть возможность технически играть все, что вы хотите, в жанре, в котором поощряется воспроизведение большого количества нот, как вы понимаете, когда нужно отпустить коней, а когда наоборот уйти в тень и позволить дышать другим партиям?
Элой: “Means to an End” - это скорее грувовая песня Sepultura, но она при этом и довольно интенсивная. Когда я пытался записать ее в студии, я чуть не умер. Дело не в том, что она слишком быстрая, а в том, что, если вы не играете части этой песни с высокой интенсивностью, то она теряет грув, а весь смысл этой песни – именно в груве. Некоторые песни заставляют меня играть с большей отдачей. Последние две песни альбома: «Agony of Defeat» и «Fear, Pain, Chaos, Suffering» больше похожи на баллады — по крайней мере, баллады в понимании Sepultura, то есть более медленные песни. Я склонен немного придерживать себя на таких песнях, чтобы дать вокалу и гитарным соло больше пространства.
MD: Часто можно слышать, как барабанщики говорят, что в студии они играют совершенно не так, как вживую, чтобы получить лучший звук от барабанов. Они играют мягче или избегают рим-шоты. Что-то мне подсказывает, что вы совсем не так подходите к записи.
Элой: Нет. Вероятно, во время этого процесса записи я играл сильнее и интенсивнее, чем вживую, потому что хотел, чтобы вся эта энергия оказалась на записи. Каждый раз, когда я играл, нам приходилось останавливаться и настраивать барабаны. Почти через каждые пять минут игры нам приходилось останавливаться и заново настраиваться. Я с пониманием отнесся к тому, что Йенс останавливал меня, когда слышал, как меняется настройка барабанов, потому что конечный результат звучит невероятно круто. Хотя, когда я полностью разогрелся и готов на подвиги, я, как правило, не хочу останавливаться. Я обсудил это с Йенсом и сказал ему: «Если вы не будете останавливать меня, то это поможет мне лучше сыграть. Я понимаю, что барабаны могут немного расстроиться, но я бы предпочел именно хорошо сыграть». Йенс - очень методичный продюсер, так что я тоже понимаю его логику. Мы достигли хорошего баланса, и он очень уважительно относился к тому, как я играл.
MD: В студии музыканты и продюсеры иногда могут расходиться во мнениях относительно того, какой из дублей был лучше.
Элой: Мы записывались в прошлом с Россом Робинсоном, и у него совершенно противоположный подход. Он любит поймать момент истины, и если вы плачете, кричите или умираете, то он предпочтет вставить в запись эту настоящую эмоцию, а не то, как это все звучит. Мне нравится такой подход, но с другой стороны, вы жертвуете звуком. Йенс довел меня до предела, чтобы получить как лучший звук, так и лучшую игру. Он особо не церемонился со мной и говорил напрямую о том, что в каком-то месте песни моя энергия или мой звук не были совершенными.
MD: Вы записывались с кликом?
Элой: Сначала я играл с метрономом и записывал с Андреасом пять или шесть дублей каждую песню, а затем записывал один дубль без метронома.
MD: А в альбом вошли дубли, сыгранные с метрономом или без?
Элой: Я не знаю. Это зависело от Йенса. Некоторые более быстрые песни мы фактически делили пополам, записывая первую часть, а затем вторую часть, чтобы я мог поддерживать свою энергию на самом высоком уровне. Я играл так мощно, что с трудом мог сохранять одинаковый уровень энергии до конца песни. Довольно дерьмово, конечно, признавать, что мне нужно было останавливаться на полпути, чтобы восстановить свои силы, но это правда.
MD: Ну, на записи все звучит довольно-таки органично, так что вас вряд ли можно обвинить в неспособности играть свои партии. У вас было желание вложить как можно больше энергии в каждый дубль, чтобы он точно передавал нужную эмоцию – это вполне естественно. А когда дело доходит до живых выступлений, и вы хотите оставаться в моменте, вы склонны использовать клик трэк, например, в начале песни, чтобы ваш адреналин не взял верх над вами?
Элой: Я использую клик в трех или четырех песнях, особенно если песни имеют какие-то наложения в виде скрипок или хора. Но в большинстве случаев я играю без клика. Самое интересное в живых выступлениях – это то, что каждый вечер шоу разное, и это хорошо.
MD: Вы записываете свои шоу, чтобы потом послушать, как вы играли?
Элой: Иногда я так делаю, и в большинстве случаев мне не нравится то, что я слышу. [смеется] Потому бывает, что на концерте вы подпитываетесь энергией толпы, и из-за этого группа начинает играть быстрее, и это круто в момент самого выступления. Но когда я потом слушаю все это, то начинаю критиковать себя.
MD: То есть прослушивание шоу - это скорее попытка найти баланс между желанием покритиковать себя с целью самосовершенствования и оценкой уровня вовлеченности аудитории, влияющего непосредственно на вашу игру?
Элой: Верно. Я действительно считаю важным процесс обмена энергией во время выступления, и я могу простить себе некоторые неточности, если публика получила удовольствие. Я рассматриваю шоу в целом и думаю о том, каким было мое выступление в целом. Иногда я иду на риск, когда играю вживую, потому что мне не нравится играть одни и те же брейки каждый вечер. Я всегда бросаю себе вызов. Я играю одну и ту же песню 120 раз в год, и, если бы мне приходилось играть ее каждый раз одинаково, я бы возненавидел себя. Я умер бы со скуки, и все закончилось бы глубочайшей депрессией. Поэтому я бросаю вызов самому себе и стараюсь максимально порадовать аудиторию. Самое главное, что нужно делать, когда играешь вживую, - это не думать. Все мысли о концерте у меня возникают еще до того, как я выхожу на сцену. Как только я сажусь за свои барабаны, я просто хочу жить в настоящем моменте, присутствовать и наслаждаться музыкой.
MD: Когда вы планируете свои мастер-классы, вы имеете какую-то определенную цель? Хотите, чтобы аудитория получила какие-то специфические знания или как у вас построен этот процесс?
Элои: Сегодня, с Instagram и YouTube, где все зависит от лайков, подписчиков и комментариев, я считаю, что это поколение растет с неправильным представлением о том, что значит играть музыку. Очень грустно, что дети играют музыку сами по себе в своих комнатах. Они не понимают, что значит быть артистом. Вдохновение может прийти откуда угодно: из искусства, книг, фильмов или другой культуры. Я изо всех сил стараюсь объяснить, что вы не обязаны следовать правилам. Вы должны выйти за рамки и заставить себя найти свой собственный голос на вашем инструменте.
Мы рады поделиться с вами замечательной новостью! Благодаря со...
Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie и пользовательских данных (IP-адрес; сведения о местоположении; тип и версия ОС; тип и версия браузера; тип устройства и разрешение его экрана; источник, откуда пришел на сайт пользователь, с какого сайта или по какой рекламе; язык ОС и браузера; какие страницы открывает и на какие кнопки нажимает пользователь) в целях функционирования сайта, проведения ретаргетинга и проведения статистических исследований и обзоров. Если вы не хотите, чтобы ваши данные обрабатывались, покиньте сайт.
